я не могу нормально
когда
решил ты
не говорить со мной,
из жизни выгнав меня взашей -
я стала шелестом барбарисовым,
недосягаемым для ушей,
комнатой, до уголка пронизанной
страхом заплаканных малышей.
я стала кошкой с большой проплешиной,
пятном вина, что в паркет вотрут,
бордовой кофтой, на крюк подвешенной
как скотобойно-кровавый труп.
смеяться над вещью любой потешной
стало синонимом к "адский труд".
я стала девочкой в школьном платьице,
бегущей радостно в первый класс
по лужам, и протрезвевшей пятницей,
и рыбьим хвостиком возле глаз.
и от меня негатив попятился
в забытый богом змеиный лаз.
слепые были в момент излечены,
отбросив брайлевы буквари.
мне отключили мои диспетчеры
режим флоберовской Бовари.
...и горные цепи упали с плеч моих,
когда ты
со мною
заговорил.
(с) Стефания Данилова
решил ты
не говорить со мной,
из жизни выгнав меня взашей -
я стала шелестом барбарисовым,
недосягаемым для ушей,
комнатой, до уголка пронизанной
страхом заплаканных малышей.
я стала кошкой с большой проплешиной,
пятном вина, что в паркет вотрут,
бордовой кофтой, на крюк подвешенной
как скотобойно-кровавый труп.
смеяться над вещью любой потешной
стало синонимом к "адский труд".
я стала девочкой в школьном платьице,
бегущей радостно в первый класс
по лужам, и протрезвевшей пятницей,
и рыбьим хвостиком возле глаз.
и от меня негатив попятился
в забытый богом змеиный лаз.
слепые были в момент излечены,
отбросив брайлевы буквари.
мне отключили мои диспетчеры
режим флоберовской Бовари.
...и горные цепи упали с плеч моих,
когда ты
со мною
заговорил.
(с) Стефания Данилова